Сиамский вояж степаныча полный текст читать

Dating > Сиамский вояж степаныча полный текст читать

Download links: → Сиамский вояж степаныча полный текст читать → Сиамский вояж степаныча полный текст читать

Четыре из них были изжарены, тут же. Недолго думая, вышел из управления и в ближайшем продмаге взял кило водки и упаковку крабовых палок, дабы проставиться мужикам на радостях.

В общем, пока они ковырялись в машине, Сеня успел поговорить с управляющим, и выпить предоставленного пива. За стойкой тоже поняли и выдали ключ. И вычитала в той газете, что надо втирать упаренную мочу. Особенно с Славой Егоровом, с этим несостоявшемся борцом сумо. Степаныч по обыкновению всучил фотик Сене, в итоге свои «Я в лифте» «Я на верхотуре» получил. Уан фак, уан сак, вери чип… - Степаныч, ты так больше не говори. И сама давай мыться. Степаныч такую овацию устроил, что ему немедленно принесли эту яичницу и поставили перед ним на стол. Ему все равно, кто ты. Так и спустились как инвалиды в «стакане». Да вообще ничего похожего не напоминал, разве что витрину. На следующий день звонит Сажен и говорит: - Шишок, я буду писать в Юнеско, что бы они запретили твой абсцент на людях испытовать.

Рецепт ясен всем надеюсь - самогон и драп. Так, за разговорами они встретили темноту сидя в ресторанчике по вентилятором и поглощая неведомый Степанычу сифуд. А из пятого был высвобождён крохотный жёлтый цыплёнок.

Тайский вояж Степаныча (12) - Пятнадцать лет умудрялся недостачу скрывать, ковш от экскаватора проебал. И пломбы с верхних зубов вылетают.

Тимофей Степаныч был мужиком основательным. Как пришел из армии, так и крутил баранку на своём заводе. В смутные времена, завод вдруг перешел в частные руки жирного Кахи Бендукидзе, точнее его холдинга что на зарплате существенно не отразилось, но её стали давать без задержек, и на том спасибо... Под новый год дали ему новый Камаз седельник, сей факт с мужиками обмыли, а Степаныч оттирая чёрные руки с помощью Ферри приговаривал: - Подшаманю после праздников, и до пенсии, как у Христа за пазухой. Первого января, опохмелившись на скорую руку стаканом самогона в два приёма, и закусив вчерашним винегретом Степаныч засобирался. Нацедил четвертинку своего волшебного напитка и надёжно заныкал в бездонном кармане крытого полушубка образца конца семидисятых. О, самогон, это отдельная песня. Настоянный на мандариновых корках, кои, мандарины , дочь-воспитательница в канун нового года натаскала из своего интерната для неумных детей. Тимофей Степаныч фильтровал первач по собственной технологии не без помощи собственной системы тонкой очистки автомобильного происхождения. Как будто нечем больше заняться первого января. Махнул только рукой и нетерпеливо выскочил в морозный новый день нового года. Автобусы ходили криво, и редко, благо до завода два квартала. На проходной его встретил в жопу пьяный ЧОПовец, беззлобно икающий всем своим тщедушным телом с недоеденным солёным огурцом торчащим из накладного кармана камуфлированного бушлата. Ключ много лет у него уже был свой, и череде главных механиков вот уже четыре десятка лет с этим приходилось только мириться. В боксе запустив двигатель, Степаныч поднял кабину и пошел открыть ворота, чтоб не задохнуться. Пока прогревался дизель, наш герой зашёл за угол отлить, и остолбенел. Ворота пожарного выезда были не заперты, и по неочищенному снегу вела колея в сторону цехов. Чуть пройдя, узрел картину. Через пролом в пристройке корпуса, какие-то ухари грузили в ГАЗ-66 болванки латуни. Там оттолкнув бухого охранника заскочил в караулку и набрал 02. Вся смена в разных позах живописно хрючила без надежды на пробуждение. Тут латунь прут, ворота сломали и стену. Тимофей Степанович Павлов, э... Нет, меня не заметили. К чести райотдела, милиция среагировала. Предприятие выполняла раньше заказы для оборонки, и по инерции объект считался важным. Будут минут через пять. Рысцой прибежав в гараж, Степаныч опустил кабину, и стараясь сильно не газовать выехал на площадку перед боксами. Для храбрости накатил с горла, и выпустив сизую струю из выхлопной трубы поспешил к пожарным воротам. Только б не сбежали. На его счастье, за забором грохотал товарняк, маскируясь за этим шумом ему удалось внезапно подъехать к приоткрытым воротам заблокировав выезд. Потом ему разбили одну половинку лобового стекла, потом он отмахивался монтировкой. Потом, когда монтировка улетела, он кинул солидольный шприц в харю нападавшему. Потом прискакали менты пиная перед собой начкара, и всех повязали. Добив самогон Тимофей Степаныч до ночи провёл в райотделе. Из заводского начальства нашли только косого главного инженера, и начальника службы безопасности со следами губной помады на испитом лице. Дома жена поджав губы гузкой пропела: - Ну, и гдей-то это мы запровалились? Знаю я твои гаражи. Я её вылила в унитаз! И посмотрел на стоящую в дверном проёме дочку одетую по ночному. В первый послепраздничный рабочий день с самого утра, главмех прибежал из своей каморки и комкая пи орку залепетал, мол, Степаныч, тебя генеральный к себе вызывает, наверное за стекло иметь будет, но я никому не докладывал, ты не подумай. О происшествии Тимофей умолчал из врождённой скромности, да и не успел просто, честно сказать. В приёмной, покосившись на кожаный диван, Степаныч благоразумно притулился в уголке на стуле, наблюдая как мучается секретарша, набирая что-то на клавиатуре пальцами с ногтями размером с добрую блесну. Интересно, а как она задницу подтирает только успел подумать Степаныч, как секретарша что-то хрюкнув в телефон пригласила пройти. За столом, сидел их новый генеральный директор, хлыщ лет 35 с тонкой щёточкой усов и в запонках. Огромная вам благодарность, за проявленное мужество. Вы как-никак ветеран предприятия, самый старый сотрудник. Тимофей Степаныч, робея от своей наглости спросил: - А деньгами нельзя, эту, путёвку? Тут дело такое, взаимозачёт. Мы им профнастил, они им стеклопакеты, а за стеклопакеты они им, а те нам, путёвки. А путёвки мы меняем на электроды. Дисконт 20 процентов, впрочем неважно... Поднял трубку и промурчал, - Котик, начисли Павлову тринадцатую зарплату что? Ты чего блядь, нюх потеряла? Забыла у кого сосёшь? И позвони в Пальму, путёвку будем оформлять на Павлова. Руки кассирши в окошко протянули ведомость, расписавшись, Степаныч получил неожиданные семнадцать тысяч, и спустившись в бухгалтерию получил визиточку с адресом турфирмы. Дамы из бухгалтерии проводили его завистливыми взглядами. Недолго думая, вышел из управления и в ближайшем продмаге взял кило водки и упаковку крабовых палок, дабы проставиться мужикам на радостях. К его удивлению, механик, уже притаранил из своих заначек стекло, а коллеги шоферюги в курилке обсуждали Степаныча. Слухи расходились быстро, как сливочное масло при Брежневе. Дома, сообщив новость, Степаныч победно заглянул во флягу с брагой, попутно заметив, дескать можно было и на кого-нибудь из членов семьи оформить, но... Нефиг было самогонку выливать. Дочь позеленела как брезент и захлопнулась в свой комнате, а старуха всё бурчала. Был грех, ещё в семидесятые ездил Тимофей по профсоюзной линии в Трускавец, да намотал там на конец. Полгода концентратами питался, и год на раскладушке спал потом. Только из-за дочери и не развелись тогда. Но всю жизнь пилила! На следующий день, взяв отгул он целый день провёл в бегах между ОВИРом и турфирмой, где выяснилось, что загранпаспорт будут делать месяц, и соответственно срок вылета назначался на первую декаду февраля. Угораздило ж на старости лет! Пока анкету в ОВИРе выправлял, спрашивая совета у сидящего рядом парня, разговорились. Выяснилось, что тот в Тайланде уже бывал, и посоветовал кой каких советов, от которых у Степановича с одной стороны проснулось утухающее либидо, а с другой вспомнились очереди в КВД. Тебе долларов семьсот-восемьсот хватит, если не будешь по кабакам сильно трескать. На книжке ещё было НЗ, в общем 25 наскребалось. Так себя подбадривал Степаныч меняя рубли на валюту в обменнике. Получилось восемь стодолларовых и две десятки серо-зелёных купюр, которые он держал в руках впервые в жизни. Вылет завтра, чемодан почти собран. Документы, фотография всё готово. Я тебе фотоаппарат принесла казённый, наш. Только плёнку надо купить и батарейки. Тут и старуха подоспела: - Мне ничего не надо, разве семян каких-нибудь, или рассаду, цветы там... Я тут тебе кармашки пришила к трусам. Степаныч критически осмотрел творение и вздохнул... И почему шесть пар? Машка прыснула в кулак. И где ты там стирать-то будешь? Я тебе покушать в дорогу собрала, там в холодильнике яйца варёные, сала шмат, кура варёная. Утром заберёшь, а то испортится. Это ж не поезд. Ещё раз критически осмотрев вещи в чемодане, Степаныч выкинул оттуда пару шерстяных носков, свитер домашней вязки и кипятильник. Потом подумал, и кипятильник оставил. Ножик, ложку и вилку деловито засунул в дырку рулона туалетной бумаги, а эмалированную кружку без сомнений заменил на гранёный стакан. Места в дерматиновом чемодане оставалось ещё изрядно. Сунул десять пачек Беломора, потом подумал, и добавил ещё пять. Ночью не спалось обоим. Раз пять вставал курить на кухню. Подождав, пока дыхание старухи стало ровным, Степаныч молча встал, и решительно, с удивительной проворностью закатал три литровые банки самогона стараясь не греметь. Под утро закемарил и приснились ему почему-то негры, в Камазе без стёкол, и кидал Степаныч тавотницу как гранату в танк, и не попадал. Самолёт вылетал вечером, а днём Степаныч сходил к себе на завод, попрощаться. Мужики по обыкновению сально шутили, но никто не мог знать тогда насколько их шуточки оказались впоследствии близки к реальности. Загодя приехав в аэропорт Степаныч с трудом избавился от жены провожающей. В очереди на регистрацию пристроился к какому-то лохматому парню, и смущаясь попросил подсказать чего-куда, на самолёте, да тем более за рубеж летел впервые. Переспросил Степаныч - Только чемодан? Тогда в багаж придётся сдать. С собой в салон только пять кило. Вон у меня, один си орок, лохматый открыл тощий рюкзак, в котором лежало несколько пачек Беломора, бутылка водки и сланцы. Таможенные и пограничные формальности прошли нормально, за исключением того, что отбрали нож. В накопителе лохматый с хрустом свернул голову с бутылки и предложил отметить переход границы. Отчего ж не отметить, кивнул Степаныч доставая в свою очередь стакан и пару яиц. В общем, когда сели в пузатый 86 ИЛ пузырь наполовину опорожнился. Всё было в диковинку и неизвестность приятно возбуждала. Пережив взлёт и с восторгом пялясь в иллюминатор Степаныч тихонько матерился от переживаемых впечатлений. Лохматый переобувшись в сланцы, вновь активизировался. Ну давай дюзнем за эшелон. За эшелон так за эшелон, подивился Тимофей Степаныч железнодорожному термину. Часть харчей пришлось припрятать, есть не хотелось уже, а оставлять? Такого Степанычу даже в голову не могло придти. Бессонная ночь, треволнения и поллитра спиртного сделали своё дело. Степаныч уронил подбородок на грудь и провалился. Проснулся оттого, что заложило уши. Бодрый голос попросил поднять спинки и пристегнуться, и Степаныч засуетился стараясь чтоб не пролить пристроить ополовиненную банку самогонки с дырками в жестяной крышке. Тут постоим пару часов, и дальше полетим - зевнул лохматый. Хм, у меня тёща была, царство ей небесное в Пермской области из деревни Карачки. Степеныч, ерзал-ерзал, потом вопросил. Как бы дотерпеть-то до конца, ведь уссусь. Лохматый согнулся пополам, и произнёс: - Весело батя с тобой, наверно вместе и поселимся. А то дадут какого-нибудь ботаника, не накуриться, не морковь притащить. Про морковь спрашивать не стал, мало ль какие там у них правила против овощей. За окошком самолёта была ночь, люди время от времени промелькивали в чужой форме, а то и вообще в ночных рубашках. И с автоматами ещё заприметил. В общем, опять взлетели, опять накатили, поели, допили, поспали, и проснувшись Степаныч обнаружил под крылом море, ослепительное отражавшееся от него солнце, и острова, и зелень берегов. Полушубок-то не додумался старой отдать, с досадой покривился Степаныч, теперь таскайся. Спустившись с трапа, Степаныч мгновенно взопрел, шапка меха кролика была явно лишней. Пот заливал глаза, и подойдя к автобусу Степаныч не обнаружил в нём ничего, хоть сколько-нибудь напоминающее дверь. Подняв глаза, обнаружил ржущих в окне людей. Среди них и Лохматый. И пошел туда, куда тянулся народ. Дверь была слева, водитель справа. Ясно, япошка праворукий, сам рассмеялся Степаныч, и во все глаза уставился на поодаль стоящие пальмы ранее виденные только в телевизоре. В небольшой аэропорт аэродрома Утапао набился весь самолёт. Все чего-то орали, махали руками, какими-то бумагами. Степаныч как неприкаянный прислонилсяя к огромному кондиционеру, и снова надел шапку. Голова кружилась, во рту было сухо. Неожиданно как из под земли выскочил чувак с Полароидом, и залопотал, мистер фото фото давай давай, и было дело нацелился. Степаныч перепугано стащил шапку приглаживая волосы, но опомнился: - Иди нах й китаёза, чего тут фотографировать у стены, у меня свой есть аппарат в чемодане. Тут подскочил Лохматый, и притащил невесть откуда багаж. Давай фотки и паспорт, я за тебя эту байду заполню. Да сними ты шапку, трамбуй в саквояж. Степаныч рассупонил чемодан, и стал укладывать туда оставшуюся жратву из пакета. Лохматый молча отобрал у него паёк, и выкинул в урну. Нда, места не прибавилось. Степаныч отдал папиросы и оставшиеся две банки самогона. Места хватило как раз в аккурат для шапки, пиджака и полувера. Содержимое рюкзака же Лохматого теперь напоминало багаж спившегося растамана. Степаныч с мучительной физиономией засунул руку за поясницу, и начал там ковыряться. Чертыхаясь выудил свёрнутые бабки, и отмусолил чирик. Быстро проскочили всю волокиту и выдавились в зал прилёта. Он же зал отлёта. Там толкалось ещё 350 человек на регистрацию на обратную дорогу. У выхода стояла высокая дива с изумительным разрезом глаз и юбки. В руках держала листок. Лохматый, причмокнул, хорошее начало. Степаныч до того вывернул голову на диво, что чуть не угодил под мотоцикл переходя дорогу. В автобусе работал кондиционер. Степаныч во все глаза озирался рассматривая бунозелёные кусты и мелковатых людей на улице. Лучшее пиво в этих краях. Степаныч чуть не захлебнулся пивом и вцепился в кресло. Автобус фигачил по встречной. Пережив культурологический шок, вытер испарину. Мужики переделаны в баб, зима в лето, дороги шиворот навыворот. Степаныч отключил мозг, чтоб не свихнуться, и тупо потягивал пиво. Где-то слева замелькало море. Это вывело его из оцепенения. Наконец начали подъезжать к какому-то городу. Людей, мотоциклов и машин становилось всё больше. К счастью, Камелот в списке выгрузки пассажиров стоял первым, и Степаныч вошел в прохладу отеля. Таких изысков ему видеть не доводилось. В фойе к ним подскочила девушка-блондинка, русская, и затараторила: - Я ваша помощница, на весь срок пребывания. Сейчас вы получите ключи от номеров, приведёте себя в порядок, и я вас буду ждать здесь, в лобби через час. Будем записываться на экскурсии. Степаныч тронул за рукав Лохматого: - Это тоже.. Лохматый показал как обращаться с дверью. Апартамент казался декорацией из сериала. Степаныч развесил наконец свои манатки в шкаф и разложил тряпьё по полкам. Достал тапочки, тренировочные штаны и футболку с надписью Олимпиада 80. Ну что, погнали менять деньги, да прибарахлимся. Спустились вниз, на рецепшен Лохматый подозвал админа и проинструктировал Степаныча что такое сейф, и как его эксплуатировать. И ещё, ключ надо кидать в эту дырку, когда уходишь. И ключ тебе дадут. Если не дадут, значит я там. В ближайшей менялке Степаныч поменял сто долларов получив почти четыре тысячи местных батов. Я с тобой всё время не смогу ходить. У тебя чего написано в путёвке? Крокодилья ферма, Бангкок и ещё чего-то. Но переодеть тебя надо обязательно, а то даже тук-туки шарахаются. Запрыгнули в пикап, который и оказался тук-туком, и поехали куда-то. Выяснилось, что в Биг-Си. Прижимистым мужиком Степаныч никогда не был, и полностью положившись на лохматого младого товарища, как выяснилось по имени Сеня, стал обладателем: Шорт, нескольких разных футболок, бейсболки, плавательных плавок, модных сандалий с открытой пяткой, солнцезащитных очков и так по мелочи кой чего. Тут же переодевшись, Степаныч стал напоминать стандартного европейского туриста преклонных лет, благодаря седине. Вези меня Сеня домой, спать. Водителю отдашь три монетки по десять. Я пока ещё прошвырнусь, и чего-нибудь вкусненького на закуску прикуплю. Тот понял и уехал.. За стойкой тоже поняли и выдали ключ. В номере Степаныч, вскрыл банку, хлебнул добрый глоток, занюхал бейсболкой, и помывшись завалился спать. Проснулся он от каких-то звуков, за окном и комнате темно. Прислушался, вроде не по-русски говорят а говорили буквально следующее - Be not frightened it has died. Степаныч нащупал коробок, и чиркнул спичкой. Не сразу поняв, но идентифицировав обращённую к нему голую задницу прошептал: - Сеня, что с тобой! Или ты еб шь кого? Раздался слабый визг, и потом звук, будто кто-то подавился - Скорей меня -? Степаныч деликатно отвернулся, и дождался пока они там перестали вошкаться. Всяко бывало в его шофёрской карьере, и плечевых по трассе на своём веку перевидал, но так, чтоб: Наконец хлопнула дверь, и Сеня зажёг свет. Слушай, лохматый, имей совесть в конце концов. Я тебе больше чем в отцы гожусь, а ты кого-то прёшь на соседней койке не по русски как-то. Я думал и на тебя взять морковку, да подумал, вдруг тебе неохота, или не можешь.. Нет, Сеня, я однажды привёз триппера, хватит! Да ни в жисть! Одевайся, будет кусок мяса и рыбы. Я тут ананас притащил. С морковками та же х йня, вроде, баба как баба, но совсем другой цимес. Я этот гандон даже и в руки не возьму! Вышли на улицу, как в парник. Вечер ближе к ночи до неузнаваемости изменил город, в воздухе витала смесь запахов, пробка перед гостиницей была плотнее, чем днём. В пучину порока и кайфа. По узкому тротуару свернули в неширокий переулок, и пошли мимо рядов мотобайков и макашниц, всё кругом мигало, пело гремело. Наша улица - Секонд роад. Ей параллельно, мы к ней идём, Бич роад, вдоль моря. Движение одностороннее, потом разберешься. Степаныч почти не слушал, во все глаза таращась по сторонам. Проходя очередной раз мимо какоё-то еды, Степаныч зажал нос: - Как будто кто-то умер, а потом сдох. Зашли в какой-то ресторан. Прямо через перила Настоящее Море и теплоход в огнях. Сеня назаказывал всякой всячины не отвлекая Степаныча от его прострации. Переспросил Сеня - Да так, благостно на душе. Принесли кучу тарелок, и квадратную бутылку Ред Лейбла. Степаныч крякнул и подняв бокал произнёс: - За латунь! Лучше и не скажешь! Хоть и не вполне понятно. Отступись, я угощаю сегодня! Рассчитываясь отвел руку Сеня. Не мудрствуя, завернули в ближайшую подворотню, откуда их затащили буквально в мигающую темноту. А там: Шесты, девочки в трусиках и без, Пару штук сразу облепили Степаныча, что-то лопоча. Тот вырывался, и весь покрылся потом. Потом выдернув из объятий вывел Степаныча на воздух. Тот вращая глазами закурил папиросу, ломая спички. Потом затянувшись прикрикнул: - Ну и чо стоишь! Показывай, где тут гандоны продают? Не торопись успеется, пойдём прошвырнёмся. Поддатый Степаныч, совсем расслабился, с его лица не сходила блаженная улыбка. А после очередного захода за стойку бара, он вообще перевернул бейсболку козырьком назад. Так они шлялись по барам ещё часа полтора, после чего в 7-11 прикупили всякой еды и бутылок-банок, не забыв про резину. Просветлённый Тимофей Степаныч по пути домой в тук-туке обжимал морковку, называя её почему-то Зинкой, а Сеня, с пакетами сидел напротив в одиночестве, переполняясь гордостью за свою миссионерскую деятельность. Я пойду мариванну поищу, часика через два подгребу. Сонному тайцу Степаныч подмигнул, и хлопнув три сотни об стойку выложил: - Сри сри сри, и триста за морковь. Морковь изображала саму скромность, а Степаныч почуял себя лет на сорок моложе. Уже в лифте подумал, ну Сенька ушлый конь, какую-то Марию Ивановну побежал искать, всё мало ему... Лирически-медологическое отступление: Дабы не вдаваться в сферу интимных отношений героев, и залипнуть на этой теме, произведение носит всё таки изначально повествовательно-исторический характер, а отнюдь не эротический, опустим подробности соития и будем придерживаться впредь избегания по возможности описаний постельных сцен. Единственное, что стоит упомянуть, это критический уровень тестостерона в организме Степаныча, и его потребность нагнать упущенное за годы Советской власти, а равно пуританскую деревянность его престарелой супруги. Как и обещал, Сеня прибыл через пару часов, когда дебютная партия Степаныча была с блеском исполнена дважды и потом ещё сольно на бис, на флейте. Наш герой сидел в плетёном кресле закинув ноги на столик, и глядя на подсвеченный голубой бассейн, тихо грустил с бутылкой Баккарди. Его переполняли двойственные эмоции. С одной стороны, он находился в посттравматическом шоке. Нет, со здоровьем было всё в порядке. С другой стороны, чувство вины. Вот вину-то он и заливал. Тебе ещё предстоит абстинентный синдром -? Ты будешь готов заложить последнее, чтоб вернуться сюда. И я тебе завидую. Я самогон имел ввиду. Познакомились, мы с ней говорили долго... Я, не буду читать лекций, а от тебя выслушивать нотации. Сеня уже начал засыпать, как вдруг Степаныч спросил: - Дашь попробовать травы своей? Утром Сеня проснулся в хорошем расположении духа, и обнаружил Степаныча на балконе, где тот делал зарядку, ухая и фыркая. Сеня попивая кофе, наблюдал за попытками Степаныча всё умять. Гады, нет чтоб поставить тарелку с кашей, и стакан чая. А планы на день были такие. Сеня ушёл дальше спать, Степаныч, в свою очередь, натолкнувшись в лобби на гидшу, засобирался в парк миллионолетних булыжников и крокодайловую ферму. Там он извёл поплёнки ни разу сам не прикоснувшись к фотоаппарату, вручив его какой-то девчушке. Подмывало его и на мотоцикле прокатиться, да побоялся. Решил потом у Сени инструктаж получить. Поняв, что сгорает, Степаныч оделся и побрёл куда глаза глядят. А глядели глаза во все стороны одновременно. И наткнулись на нечто, что не могло не привлечь внимание. Красивый, как в кино. А из под джипа торчат грязные ноги. И так наклонялся, и эдак, потом не выдержал, подстелил разорванную коробку и полез. Не удержала шофёрская душа от корпоративной солидарности. Ошалевший таец от возникшего ниоткуда фаранга попал себе молотком по пальцу. Шибануть бы тебе этим карданом по хребту! Степаныч ловко произвёл все необходимые манипуляции. В общем, не углубляясь в детали, Степаныч ещё часа полтора руководил процессом. С механиком понимали друг-друга интуитивно. Когда в очередной раз он вылез из под машины, обнаружил, что за ним наблюдает с десяток пар любопытных местных глаз. Среди них был прилично одетый таец с двумя телефонами, явно начальство. Тот улыбаясь закивал, и сложил руки лодочкой у груди. Степаныч вытирая руки ветошью, вот за это спасибо, подбросите до дому. В номере, Сеня лежал в клубах дыма, и смотрел телевизор. В небольшой кафешке, вытирая слёзы и сопли Степаныч, запивая пожар пивом матерился... Им же можно аккумуляторы заливать вместо электролита. Потом рассказав Лохматому про свои похождения, уговорил его вернуться, к джипу. Ты хоть помнишь, где это? Да тут недалеко, пять минут на мопеде ехали. Я уже говорил, с ориентированием у Степаныча было всё в порядке, и двигаясь от пляжа, они пришли к рентовальной конторе. Степанычу обрадовались как родному. Ещё бы, головка блока была снята, и вокруг капота собрался консилиум. В общем, пока они ковырялись в машине, Сеня успел поговорить с управляющим, и выпить предоставленного пива. Всё, готово вроде, прислушиваясь к движку и вытирая пот сказал Степаныч. Эта трахома у них уже три месяца не фурычила! Тебе разрешается взять её бесплатно в аренду на три дня, только бензин за свой счёт. Я так думаю, тест драйв, не просто халява. Видимо с расчётом, что продиагностируешь, чего там ещё надо ремонтировать. Там я если и обмишурюсь, то только сам. А здесь, и тебя угроблю и себя, и этих пешеходов косорылых с десяток до кучи. Поехали, потренируемся, я тебе подскажу. Ну чего стоишь, гони за плёнкой для фотопарата, мужики-то офигеют в гараже. А сам, холодея от предвкушения приспосабливался в кресле, поправляя зеркала Сёма молнией метнулся в контору, чего-то там оформил, и запрыгнув на пассажирское кресло скомандовал: - Ну что по бабам? Заправиться надо сперва, и помыться. Я потный как сплошная подмышка, и грязный.